Письменные практики в работе горя
Отрывок из книги Ольги Малининой "Живем дальше. Как справиться с потерей"
В 1997 году в журнале Psychological Science была опубликована статья Джеймса Пеннибейкера «Описание эмоциональных переживаний как терапевтический процессе». Речь в ней шла о так называемом экспрессивном письме, технике, при которой клиент психотерапевта ежедневно определенное количество времени пишет о тяжелом, травматическом или просто неприятном опыте. Клиенту рекомендуется найти место, где ему не могут помешать, приготовить ручку и бумагу, поставить таймер на 15-20 минут и начать писать на любую тему, которая в данный момент для него важна. И писать – не останавливаясь и не обращая внимания на ошибки в орфографии и синтаксисе.
В статье Пеннибейкера были обобщены результаты нескольких исследований экспрессивного письма, проведенные в течение 10 лет после публикации его первого исследования в 1986 году. К 1997-му уже было доказано: эта техника способствует укреплению психического и физического здоровья и снижает уровень стресса.
Еще в середине 80-х сам Пеннибейкер предложил двум группам студентов-испытуемых приходить в его лабораторию в течение четырех дней и ежедневно по 15 минут писать тексты на заданную тему. Контрольная группа описывала любые будничные события, а членам экспериментальной предлагалось рассказать о влияющем на них до сих пор самом трагическом в их жизни событии, особенно если они его ни с кем не обсуждали. После каждой сессии студенты заполняли небольшой опросник о своем самочувствии. Контрольная группа чувствовала себя так же, как и до сессии, а вот экспериментальной после сессии становилось хуже. Ее члены ощущали себя более несчастными. Однако никто из них не отказался от продолжения эксперимента.
Результаты исследования удивили всех. Студенты из экспериментальной группы в течение последующего полугода обращались за медицинской помощью гораздо реже, чем студенты из контрольной. Их состояние значительно улучшилось. Дж. Пеннибейкер сделал вывод, что травмирующие события, которые не были пережиты, оказывают влияние на психическое и физическое состояние человека. Виной всему хронический стресс, в котором он непрерывно находится. А возможность поделиться переживаниями, передать их пусть даже листку бумаги, позволяет их переработать и завершить.
За счет чего автобиографическое письмо исцеляет? Во-первых, психика завершает «работу сдерживания». Если по каким-то причинам нет возможности рассказать о важных переживаниях, то запускается этот механизм - сдерживания. Организм включает внутренние ресурсы, чтобы сдерживать себя и не выпускать вовне скрываемую информацию. Когда она, наконец, извлекается из недр сознания, то больше нет необходимости тратить силы на ее маскировку и сокрытие. Благодаря чему фоновый уровень стресса снижается. Во-вторых, человек избавляется от негативного отношения к себе за счет появления нового взгляда на себя и на описываемые события. Экстериоризация, то есть превращение внутреннего действия во внешнее, позволяет увидеть себя по-другому, не внутри ситуации, а снаружи. Этот взгляд дает иную оценку событий и своего поведения в них, что тоже уменьшает уровень стресса. В-третьих, человек возвращает себе ощущение «авторства» - получает доказательства того, что несмотря на ограничения, налагаемые внешними обстоятельствами, он может совершать собственный выбор и определять движение своей жизни.
Сейчас письменные практики – один из методов работы с людьми, пережившими тяжелый и травмирующий опыт, и в том числе с горюющими. Этот метод может использоваться как в порядке самопомощи, так и в работе с психологом:
- экспрессивное письмо: текст, который человек пишет каждый день по 15-20 минут на определенную или свободную тему, выражая свои мысли и переживания;
- письмо самому себе с точки зрения сострадательного другого, который с теплом и пониманием относится к получателю сообщения, у послания возможно такое начало - «Моя дорогая девочка, пишу тебе и плачу вместе с тобой. Тебе сейчас очень плохо, я здесь, чтобы сказать о том - я рядом, ты не одна…»;
- письмо своему горю или состоянию в горе, примерное начало - «Злое, огромное, ужасное, мое дорогое горе, здравствуй…»;
- письмо самому себе со словами поддержки как бы из будущего, когда болезненные переживания уменьшатся - «Пишу тебе из будущего. Мне здесь уже легче, не так как тебе там. Я знаю, через что ты прошел…»
При самостоятельной работе, чтобы письменная практика была действительно исцеляющей, нужно соблюдать определенные правила. Ведь в отсутствии специалиста погружение в переживания вполне может принести ухудшение. Поэтому лучше придерживаться несложной техники безопасности.
Во-первых, если у вас диагностированы депрессия, шизофрения, обсессивно-компульсивное или посттравматическое стрессовое расстройство или иные психические заболевания, если вы склонны к «застреванию» в определенных мыслях и эмоциях и с трудом переключаетесь на другие, то такая практика для самостоятельной работы для вас может быть неполезна или даже опасна.
Во-вторых, для самостоятельной практики хорошо поставить таймер на определенный отрезок времени. Ограниченное время позволит контролировать процесс, если вдруг в его ходе вас «затянет».
В-третьих, организуйте себе место, где никто не потревожит и не отвлечет. Письменная терапевтическая работа – интимный процесс, лучше пребывать в нем одному – на случай пробуждения мыслей, эмоций и воспоминаний, которыми вы не готовы делиться.
Но с другой стороны – и это в-четвертых – после выполнения практики вам может понадобиться чья-то поддержка, так что неплохо заранее подумать о ком-то, кому вы доверяете и кто просто вас выслушает, если возникнет необходимость.
Но перейдем к собственно практике.
Предлагаю ознакомится с методом исцеления горя через письменную работу, предложенный Джоном Джеймсом (J.W. James) и Расселом Фридманом (R. Friedman), написавших книгу «The grief recovery handbook». Этот материал взят из статьи Бакановой А.А. «Психотерапия горя: история становления и текущая практика в зарубежных исследованиях».
Метод основан на том, что горе состоит из противоречивых эмоций, которые возникают как ответ на любые потери или изменения привычных моделей поведения. Джеймс и Фридман утверждали, что непроработанное горе почти всегда включает в себя чувства, которые не были выражены. С помощью этого метода скорбящие люди учатся выражать свои чувства и завершать эмоциональные отношения с тем кого они потеряли. Преимуществом этого метода является также и то, что он может быть использован в индивидуальной и групповой работе, а также в качестве самопомощи.
Работа разделена на нескольких этапов. На первом этапе клиент строит график отношений, наглядно отражающий все значимые (и позитивные, и негативные) аспекты отношений с умершим человеком. На втором этапе клиенту предлагается заполнить таблицу из трех столбцов. В графе «Извинения» клиенту необходимо перечислить то, за что хочется извиниться перед умершим, графе «Прощение» — то, за что клиент готов его простить; а все, по ощущению клиента, невыраженное эмоциональное, не попадающее в уже названные категории, находит свое место в графе «Значимые эмоциональные высказывания».
На третьем этапе клиенту предлагается написать письмо тому, по ком он скорбит. В письме можно выразить свои эмоции, извиниться и простить человека, которому адресовано письмо. Затем клиенту предлагается прочитать это письмо вслух, что помогает ему вербализовать свои чувства, а также позволяет быть услышанными другим (психологом или группой в случае групповой терапии). Авторы этого метода предполагают, что прочтение письма является важным этапом отпускания утраты, что в этом контексте означает не забвение, а, скорее, отпускание боли, вызванной горем, поэтому письмо призвано завершить процесс исцеления.
Как показало исследование, проведенное в Шведском Институте исцеления горя (Swedish Institute for Grief Recovery/SIGR) среди 218 участников программы психологической помощи, метод «письменного» исцеления способствует субъективному чувству облегчения, снижения тревоги и напряжения. Участники исследования свидетельствовали, что полезно им было, в первую очередь, написание письма, а во вторую — рисование графика отношений и заполнение таблиц, структурирующих их переживания. Однако исследователи считают, что использование этого метода наиболее целесообразно в ситуации, когда интервал между событием-триггером и применением техники в практике психологической помощи не менее года.
Клиентский кейс. Письмо из прошлого. На терапию пришел 30-летний человек. Его запрос был связан с проблемами в отношениях и на работе. На третьем году нашей работы на одной из сессий он неожиданно вспомнил свою первую любовь. В его рассказе были нежность, страсти и романтики, но закончилась та любовь трагически. Девушка погибла – ее сбила машина. Влюбленным тогда было 18 лет. Клиент на терапии никогда не вспоминал этот этап своей жизни. Ему казалось, что все переживания, связанные с потерей той любви, в прошлом. Но, обсуждая некоторые актуальные проблемы, он вдруг заметил, что та история до сих пор влияет на него. Например, его теперешние избранницы так или иначе похожи на его первую любовь. А еще он понял, что сравнивает ее с теми, кто был после. И неизменно не в пользу последних.
Я предложила встретиться с погибшей в психодраматическом пространстве. Клиент согласился, и на том же сеансе мы организовали их разговор. Он получился печальным, но трогательным и светлым. Клиент рассказал девушке, как он страдал и скучал без нее, как живет сейчас и как ему ее не хватает. Она «ответила», что сожалеет о случившимся и тоже его помнит. На следующую сессию клиент принес мне письмо от девушки, которое он написал сам себе после нашей работы. В какой-то момент он почувствовал острую необходимость продолжить разговор с ней. Сев за компьютер, он попробовал начать и... слова полились сами собой. Письмо было длинным – страниц на восемь. В нем он анализировал их отношения и себя, повзрослевшего без нее, благодарил ее и себя за то, что было, ностальгировал по общей ушедшей юности и смотрел в будущее. В конце он поместил стихотворение, которое было посвящено той погибшей любви.
Терапия у нас уже закончилась больше года назад, но то письмо я сохранила. Я попросила у клиента разрешения опубликовать некоторые его фрагменты для этой книги. Он дал согласие.
«Привет! Это я! Узнал? Узнал ведь! Я больше не могу написать тебе «появись», — могу только сама появляться время от времени – очертаньем, воспоминанием. Мне столько всего хочется тебе сказать, не столько о себе, сколько о тебе! Мне так жаль, что я умерла. Уже почти 15 лет я лежу на кладбище. Я столько всего пропустила с тех пор и столько всего могло бы случиться. Я столько недочитала, недослушала, недопоняла. Когда я умерла, мне было 18. Это такой странный возраст, ты уже знаешь, - вроде уже многое поняла, но столько всего не прожила и столько еще впереди… Мне было так страшно, а потом – шмяк, ужасно больно – и в последний момент очень хорошо. Скажу честно, я не думала о тебе в этот момент. Я вообще не так много тебя чувствовала, как ты меня. Но сейчас могу сказать – ну какой же ты чуткий!
Давай о тебе. Чтобы не было двусмысленностей (ха-ха!), скажу сразу вот что: я и не думала, что ты будешь так страдать. Мне и горько, и сладко понимать, что ты думаешь обо мне уже 15 лет! Почти половина твоей жизни. И я хочу, чтобы ты не отпустил меня, нет, но вспоминал обо мне пореже, во всяком случае, без надрыва, который тебе так присущ…
Я и не думала, что займу такое место в твоей жизни, что столько всего определю. Что будешь искать в женщинах похожую на меня. Что будешь вослед мне искать какую-то жилку, артистизм, креативность, как сейчас говорят, спонтанность – будешь искать и не вполне будешь находить. Что будешь ждать таких же поцелуев с привкусом табака (смешно, что почти никто из твоих барышень не курит!), что сейчас уже забыл, но несколько лет помнил мою кожу, мои запахи; что до сих пор помнишь, как я завязываю шнурки; что все время ждешь, что та, которая рядом, погладит тебя именно так, как я, - по-пацански, но нежно, смелой рукой, не боясь тебя.
Но хватит сентиментальности! Что я заняла в твоей жизни так много места, я уже оценила. А я хочу написать тебе о том, что сейчас, о том, что с тобой было потом. Считаю это своим долгом, формой благодарности за то, что ты столько меня помнишь, держишь в себе. Я как всегда немного сумбурно расскажу, но мысли важные, поэтому слушай, пожалуйста, внимательно.
Во-первых, ты стал таким классным! Вырос и стал замечательным, глубоким, оригинальным, я бы так не смогла никогда. И стихи какие у тебя пошли – и 15 лет назад, и потом, и сейчас, и так я бы тоже не смогла никогда. Уже ради этого тебе стоило пережить мою смерть. А как ты стал много всего чувствовать – ты всегда был чувствительный, а тут прямо много всего считываешь. Я бы сейчас влюбилась опять – и сильно, и ты бы, наверное, разбил мне сердце…
Во-вторых, милый, я ведь понимаю, что ты не только по мне страдаешь. Я стала твоей главной утратой – сразу за всех. За твое несчастное детство, за то, что папа странно любил, что мама чуть не умерла. Ты, бедный, все это на мне зациклил, на нашей, твоей любви, а я должна и за это отвечать. Такое мне посмертное наказание. Вообще, я хочу, чтобы ты еще раз почувствовал (что понял – это я догадалась) – я не несу за это ответственности – за маму, за папу, за детство (еще ложечку, еще ложечку, мой хороший). Только за нашу, твою любовь...
Ты все переживаешь, что не умеешь любить. Глупый, - и да, и нет. Конечно, умеешь – ты столько лет помнишь обо мне, разве это не любовь? Пойми, пожалуйста, что я, твоя утрата, твое сердечное зияние, - я-то и научила тебя любить. Не влюбляться, не соблазнять, а именно любить. Я хочу сказать, что любовь это не только про быть вместе, но и еще про смирение история, про возможность отпустить, признать, что человеку это может быть не надо сейчас. Конечно, это ужасно больно, но если любишь по-настоящему – принимай и это, хотя бы как-то. Люби во мне – если еще будешь обо мне вспоминать – то немного хорошее, что было, что заставляло тебя расти и меняться, а не то, что могло бы быть и не случилось…
И еще – ох, моя вина – я тебя не научила, что делать с любовью, когда все в порядке, когда она просто есть между людьми. Поэтому-то тебе кажется, что ты не умеешь любить. На самом деле, и я толком не знаю, пойми это. Моя жизнь кончилась в 18 – без мужа, без детей, - что я знаю о любви, кроме страсти-болезни? Ты уже пошел дальше, но боишься доверять самое сокровенное, доверяешь – но не до конца, все тревожишься, что она (я – ха-ха!) опять исчезнет, а ты свои лучшие мечты оставишь при себе, разрушенными, в руинах. Не бойся! Раз женщина готова жить с тобой, она готова жить именно с тобой. Она готова к твоим изменениям, к твоему росту, к твоему характеру. А то тебе часто кажется, что ты один все считываешь и понимаешь, а все вокруг – не очень. А они тоже понимают, но не всегда говорят. Короче, после влюбленности, если вы уж решили съехаться, жить вместе - любовь обоюдная – верь этому чувству…
Не меряй по мне. Я была хороша для 18 лет, а дальше я что? А я ничего, нет меня. Поэтому не глупи – не ищи такую же. Или ищи похожую, раз неможется по-другому, но ищи другую, ты и стараешься, я знаю, твои так не исчезают, как я, - и все-таки. Ты как бы доживаешь с ними наши отношения, ну выключи уже своего подростка.
Жизнь должна побеждать смерть (и побеждает, как говаривал Хармс, неизвестным науке образом)! Из бывших только я умерла, а все остальные живы – и если умрут, то не из-за тебя (и я умерла не из-за тебя). Поэтому не взваливай на себя воображаемый груз. Так что тут все зависит от тебя, и я верю, что ты можешь стать лучше в своей любви. Ты справишься.
Спасибо тебе за любовь, любимый, - посмертная любовь она особая, иногда меня греет, когда я чувствую, что она доходит до меня. Но это значит, что тебе плохо, но я хочу, чтобы это поменялось – думай обо мне, пожалуйста, когда тебе хорошо, так теплее!»
Мне кажется, что это письмо прекрасно само по себе, его можно читать и представлять историю любви двух молодых людей, которая оборвалась на полуслове, и фантазировать, как они нашли друг друга после 15 лет разлуки и смогли договорить то, что не было сказано когда-то... Но если посмотреть на него как на терапевтическую практику, оно становится инструментом анализа состояний клиента в процессе горевания.
В письме погибшая девушка стала внутренним голосом клиента, который смог показать ему, почему прерванная история так повлияла на его жизнь. В тексте видно, что та потеря стала одной из многих других потерь в его жизни, но именно на нее он возложил все свои несбывшиеся мечты об идеальном Другом, с которым он надеялся построить совершенные отношения. Этим мечтам не суждено было осуществиться. Незавершенность и трагичность той истории любви сделали ее в глазах молодого человека особенной. В нее можно было поместить все свои проективные фантазии: каким бы был он рядом с ней, какой бы была она, как бы замечательно они жили вместе. Когда такие представления, не проверенные реальностью, не осознаются, они влияют на жизнь, уводя от действительности, потому что сравнение всегда будет в пользу фантазий.
Психодраматическая встреча с погибшей девушкой помогла клиенту увидеть, как он поступал и поступает в близких отношениях, как на самом деле не позволяет себе сближаться, поскольку помнит, как может быть больно при утрате этих отношений. Запустившийся процесс рефлексии дал клиенту наконец осознать бессознательные мотивы его ухода от действительности. Вместе с тем фигура девушки помогла с теплом и любовью разделить прошлое и настоящее, указала клиенту на свою непомерную значимость и обратила его внимание на то, что готова уступить свое место другим.
Та девушка стала образом, на помощь и поддержку которого он может рассчитывать, который знает его лучше его самого и вдохновляет. С ним он может поддерживать внутреннюю связь, становящуюся опорой для дальнейшей жизни. Но возникновение нового качества возможно лишь после деконструкции образа прошлого, влияющего на настоящее. А процесс деконструкции шел во время наших сессий и потом – когда клиент писал то письмо. Сначала необходимо разрушить представления о прошлых отношениях, пересмотреть их, и только после этого может быть создана новая связь – утешающая, поддерживающая, вдохновляющая.
В 1997 году в журнале Psychological Science была опубликована статья Джеймса Пеннибейкера «Описание эмоциональных переживаний как терапевтический процессе». Речь в ней шла о так называемом экспрессивном письме, технике, при которой клиент психотерапевта ежедневно определенное количество времени пишет о тяжелом, травматическом или просто неприятном опыте. Клиенту рекомендуется найти место, где ему не могут помешать, приготовить ручку и бумагу, поставить таймер на 15-20 минут и начать писать на любую тему, которая в данный момент для него важна. И писать – не останавливаясь и не обращая внимания на ошибки в орфографии и синтаксисе.
В статье Пеннибейкера были обобщены результаты нескольких исследований экспрессивного письма, проведенные в течение 10 лет после публикации его первого исследования в 1986 году. К 1997-му уже было доказано: эта техника способствует укреплению психического и физического здоровья и снижает уровень стресса.
Еще в середине 80-х сам Пеннибейкер предложил двум группам студентов-испытуемых приходить в его лабораторию в течение четырех дней и ежедневно по 15 минут писать тексты на заданную тему. Контрольная группа описывала любые будничные события, а членам экспериментальной предлагалось рассказать о влияющем на них до сих пор самом трагическом в их жизни событии, особенно если они его ни с кем не обсуждали. После каждой сессии студенты заполняли небольшой опросник о своем самочувствии. Контрольная группа чувствовала себя так же, как и до сессии, а вот экспериментальной после сессии становилось хуже. Ее члены ощущали себя более несчастными. Однако никто из них не отказался от продолжения эксперимента.
Результаты исследования удивили всех. Студенты из экспериментальной группы в течение последующего полугода обращались за медицинской помощью гораздо реже, чем студенты из контрольной. Их состояние значительно улучшилось. Дж. Пеннибейкер сделал вывод, что травмирующие события, которые не были пережиты, оказывают влияние на психическое и физическое состояние человека. Виной всему хронический стресс, в котором он непрерывно находится. А возможность поделиться переживаниями, передать их пусть даже листку бумаги, позволяет их переработать и завершить.
За счет чего автобиографическое письмо исцеляет? Во-первых, психика завершает «работу сдерживания». Если по каким-то причинам нет возможности рассказать о важных переживаниях, то запускается этот механизм - сдерживания. Организм включает внутренние ресурсы, чтобы сдерживать себя и не выпускать вовне скрываемую информацию. Когда она, наконец, извлекается из недр сознания, то больше нет необходимости тратить силы на ее маскировку и сокрытие. Благодаря чему фоновый уровень стресса снижается. Во-вторых, человек избавляется от негативного отношения к себе за счет появления нового взгляда на себя и на описываемые события. Экстериоризация, то есть превращение внутреннего действия во внешнее, позволяет увидеть себя по-другому, не внутри ситуации, а снаружи. Этот взгляд дает иную оценку событий и своего поведения в них, что тоже уменьшает уровень стресса. В-третьих, человек возвращает себе ощущение «авторства» - получает доказательства того, что несмотря на ограничения, налагаемые внешними обстоятельствами, он может совершать собственный выбор и определять движение своей жизни.
Сейчас письменные практики – один из методов работы с людьми, пережившими тяжелый и травмирующий опыт, и в том числе с горюющими. Этот метод может использоваться как в порядке самопомощи, так и в работе с психологом:
- экспрессивное письмо: текст, который человек пишет каждый день по 15-20 минут на определенную или свободную тему, выражая свои мысли и переживания;
- письмо самому себе с точки зрения сострадательного другого, который с теплом и пониманием относится к получателю сообщения, у послания возможно такое начало - «Моя дорогая девочка, пишу тебе и плачу вместе с тобой. Тебе сейчас очень плохо, я здесь, чтобы сказать о том - я рядом, ты не одна…»;
- письмо своему горю или состоянию в горе, примерное начало - «Злое, огромное, ужасное, мое дорогое горе, здравствуй…»;
- письмо самому себе со словами поддержки как бы из будущего, когда болезненные переживания уменьшатся - «Пишу тебе из будущего. Мне здесь уже легче, не так как тебе там. Я знаю, через что ты прошел…»
При самостоятельной работе, чтобы письменная практика была действительно исцеляющей, нужно соблюдать определенные правила. Ведь в отсутствии специалиста погружение в переживания вполне может принести ухудшение. Поэтому лучше придерживаться несложной техники безопасности.
Во-первых, если у вас диагностированы депрессия, шизофрения, обсессивно-компульсивное или посттравматическое стрессовое расстройство или иные психические заболевания, если вы склонны к «застреванию» в определенных мыслях и эмоциях и с трудом переключаетесь на другие, то такая практика для самостоятельной работы для вас может быть неполезна или даже опасна.
Во-вторых, для самостоятельной практики хорошо поставить таймер на определенный отрезок времени. Ограниченное время позволит контролировать процесс, если вдруг в его ходе вас «затянет».
В-третьих, организуйте себе место, где никто не потревожит и не отвлечет. Письменная терапевтическая работа – интимный процесс, лучше пребывать в нем одному – на случай пробуждения мыслей, эмоций и воспоминаний, которыми вы не готовы делиться.
Но с другой стороны – и это в-четвертых – после выполнения практики вам может понадобиться чья-то поддержка, так что неплохо заранее подумать о ком-то, кому вы доверяете и кто просто вас выслушает, если возникнет необходимость.
Но перейдем к собственно практике.
Предлагаю ознакомится с методом исцеления горя через письменную работу, предложенный Джоном Джеймсом (J.W. James) и Расселом Фридманом (R. Friedman), написавших книгу «The grief recovery handbook». Этот материал взят из статьи Бакановой А.А. «Психотерапия горя: история становления и текущая практика в зарубежных исследованиях».
Метод основан на том, что горе состоит из противоречивых эмоций, которые возникают как ответ на любые потери или изменения привычных моделей поведения. Джеймс и Фридман утверждали, что непроработанное горе почти всегда включает в себя чувства, которые не были выражены. С помощью этого метода скорбящие люди учатся выражать свои чувства и завершать эмоциональные отношения с тем кого они потеряли. Преимуществом этого метода является также и то, что он может быть использован в индивидуальной и групповой работе, а также в качестве самопомощи.
Работа разделена на нескольких этапов. На первом этапе клиент строит график отношений, наглядно отражающий все значимые (и позитивные, и негативные) аспекты отношений с умершим человеком. На втором этапе клиенту предлагается заполнить таблицу из трех столбцов. В графе «Извинения» клиенту необходимо перечислить то, за что хочется извиниться перед умершим, графе «Прощение» — то, за что клиент готов его простить; а все, по ощущению клиента, невыраженное эмоциональное, не попадающее в уже названные категории, находит свое место в графе «Значимые эмоциональные высказывания».
На третьем этапе клиенту предлагается написать письмо тому, по ком он скорбит. В письме можно выразить свои эмоции, извиниться и простить человека, которому адресовано письмо. Затем клиенту предлагается прочитать это письмо вслух, что помогает ему вербализовать свои чувства, а также позволяет быть услышанными другим (психологом или группой в случае групповой терапии). Авторы этого метода предполагают, что прочтение письма является важным этапом отпускания утраты, что в этом контексте означает не забвение, а, скорее, отпускание боли, вызванной горем, поэтому письмо призвано завершить процесс исцеления.
Как показало исследование, проведенное в Шведском Институте исцеления горя (Swedish Institute for Grief Recovery/SIGR) среди 218 участников программы психологической помощи, метод «письменного» исцеления способствует субъективному чувству облегчения, снижения тревоги и напряжения. Участники исследования свидетельствовали, что полезно им было, в первую очередь, написание письма, а во вторую — рисование графика отношений и заполнение таблиц, структурирующих их переживания. Однако исследователи считают, что использование этого метода наиболее целесообразно в ситуации, когда интервал между событием-триггером и применением техники в практике психологической помощи не менее года.
Клиентский кейс. Письмо из прошлого. На терапию пришел 30-летний человек. Его запрос был связан с проблемами в отношениях и на работе. На третьем году нашей работы на одной из сессий он неожиданно вспомнил свою первую любовь. В его рассказе были нежность, страсти и романтики, но закончилась та любовь трагически. Девушка погибла – ее сбила машина. Влюбленным тогда было 18 лет. Клиент на терапии никогда не вспоминал этот этап своей жизни. Ему казалось, что все переживания, связанные с потерей той любви, в прошлом. Но, обсуждая некоторые актуальные проблемы, он вдруг заметил, что та история до сих пор влияет на него. Например, его теперешние избранницы так или иначе похожи на его первую любовь. А еще он понял, что сравнивает ее с теми, кто был после. И неизменно не в пользу последних.
Я предложила встретиться с погибшей в психодраматическом пространстве. Клиент согласился, и на том же сеансе мы организовали их разговор. Он получился печальным, но трогательным и светлым. Клиент рассказал девушке, как он страдал и скучал без нее, как живет сейчас и как ему ее не хватает. Она «ответила», что сожалеет о случившимся и тоже его помнит. На следующую сессию клиент принес мне письмо от девушки, которое он написал сам себе после нашей работы. В какой-то момент он почувствовал острую необходимость продолжить разговор с ней. Сев за компьютер, он попробовал начать и... слова полились сами собой. Письмо было длинным – страниц на восемь. В нем он анализировал их отношения и себя, повзрослевшего без нее, благодарил ее и себя за то, что было, ностальгировал по общей ушедшей юности и смотрел в будущее. В конце он поместил стихотворение, которое было посвящено той погибшей любви.
Терапия у нас уже закончилась больше года назад, но то письмо я сохранила. Я попросила у клиента разрешения опубликовать некоторые его фрагменты для этой книги. Он дал согласие.
«Привет! Это я! Узнал? Узнал ведь! Я больше не могу написать тебе «появись», — могу только сама появляться время от времени – очертаньем, воспоминанием. Мне столько всего хочется тебе сказать, не столько о себе, сколько о тебе! Мне так жаль, что я умерла. Уже почти 15 лет я лежу на кладбище. Я столько всего пропустила с тех пор и столько всего могло бы случиться. Я столько недочитала, недослушала, недопоняла. Когда я умерла, мне было 18. Это такой странный возраст, ты уже знаешь, - вроде уже многое поняла, но столько всего не прожила и столько еще впереди… Мне было так страшно, а потом – шмяк, ужасно больно – и в последний момент очень хорошо. Скажу честно, я не думала о тебе в этот момент. Я вообще не так много тебя чувствовала, как ты меня. Но сейчас могу сказать – ну какой же ты чуткий!
Давай о тебе. Чтобы не было двусмысленностей (ха-ха!), скажу сразу вот что: я и не думала, что ты будешь так страдать. Мне и горько, и сладко понимать, что ты думаешь обо мне уже 15 лет! Почти половина твоей жизни. И я хочу, чтобы ты не отпустил меня, нет, но вспоминал обо мне пореже, во всяком случае, без надрыва, который тебе так присущ…
Я и не думала, что займу такое место в твоей жизни, что столько всего определю. Что будешь искать в женщинах похожую на меня. Что будешь вослед мне искать какую-то жилку, артистизм, креативность, как сейчас говорят, спонтанность – будешь искать и не вполне будешь находить. Что будешь ждать таких же поцелуев с привкусом табака (смешно, что почти никто из твоих барышень не курит!), что сейчас уже забыл, но несколько лет помнил мою кожу, мои запахи; что до сих пор помнишь, как я завязываю шнурки; что все время ждешь, что та, которая рядом, погладит тебя именно так, как я, - по-пацански, но нежно, смелой рукой, не боясь тебя.
Но хватит сентиментальности! Что я заняла в твоей жизни так много места, я уже оценила. А я хочу написать тебе о том, что сейчас, о том, что с тобой было потом. Считаю это своим долгом, формой благодарности за то, что ты столько меня помнишь, держишь в себе. Я как всегда немного сумбурно расскажу, но мысли важные, поэтому слушай, пожалуйста, внимательно.
Во-первых, ты стал таким классным! Вырос и стал замечательным, глубоким, оригинальным, я бы так не смогла никогда. И стихи какие у тебя пошли – и 15 лет назад, и потом, и сейчас, и так я бы тоже не смогла никогда. Уже ради этого тебе стоило пережить мою смерть. А как ты стал много всего чувствовать – ты всегда был чувствительный, а тут прямо много всего считываешь. Я бы сейчас влюбилась опять – и сильно, и ты бы, наверное, разбил мне сердце…
Во-вторых, милый, я ведь понимаю, что ты не только по мне страдаешь. Я стала твоей главной утратой – сразу за всех. За твое несчастное детство, за то, что папа странно любил, что мама чуть не умерла. Ты, бедный, все это на мне зациклил, на нашей, твоей любви, а я должна и за это отвечать. Такое мне посмертное наказание. Вообще, я хочу, чтобы ты еще раз почувствовал (что понял – это я догадалась) – я не несу за это ответственности – за маму, за папу, за детство (еще ложечку, еще ложечку, мой хороший). Только за нашу, твою любовь...
Ты все переживаешь, что не умеешь любить. Глупый, - и да, и нет. Конечно, умеешь – ты столько лет помнишь обо мне, разве это не любовь? Пойми, пожалуйста, что я, твоя утрата, твое сердечное зияние, - я-то и научила тебя любить. Не влюбляться, не соблазнять, а именно любить. Я хочу сказать, что любовь это не только про быть вместе, но и еще про смирение история, про возможность отпустить, признать, что человеку это может быть не надо сейчас. Конечно, это ужасно больно, но если любишь по-настоящему – принимай и это, хотя бы как-то. Люби во мне – если еще будешь обо мне вспоминать – то немного хорошее, что было, что заставляло тебя расти и меняться, а не то, что могло бы быть и не случилось…
И еще – ох, моя вина – я тебя не научила, что делать с любовью, когда все в порядке, когда она просто есть между людьми. Поэтому-то тебе кажется, что ты не умеешь любить. На самом деле, и я толком не знаю, пойми это. Моя жизнь кончилась в 18 – без мужа, без детей, - что я знаю о любви, кроме страсти-болезни? Ты уже пошел дальше, но боишься доверять самое сокровенное, доверяешь – но не до конца, все тревожишься, что она (я – ха-ха!) опять исчезнет, а ты свои лучшие мечты оставишь при себе, разрушенными, в руинах. Не бойся! Раз женщина готова жить с тобой, она готова жить именно с тобой. Она готова к твоим изменениям, к твоему росту, к твоему характеру. А то тебе часто кажется, что ты один все считываешь и понимаешь, а все вокруг – не очень. А они тоже понимают, но не всегда говорят. Короче, после влюбленности, если вы уж решили съехаться, жить вместе - любовь обоюдная – верь этому чувству…
Не меряй по мне. Я была хороша для 18 лет, а дальше я что? А я ничего, нет меня. Поэтому не глупи – не ищи такую же. Или ищи похожую, раз неможется по-другому, но ищи другую, ты и стараешься, я знаю, твои так не исчезают, как я, - и все-таки. Ты как бы доживаешь с ними наши отношения, ну выключи уже своего подростка.
Жизнь должна побеждать смерть (и побеждает, как говаривал Хармс, неизвестным науке образом)! Из бывших только я умерла, а все остальные живы – и если умрут, то не из-за тебя (и я умерла не из-за тебя). Поэтому не взваливай на себя воображаемый груз. Так что тут все зависит от тебя, и я верю, что ты можешь стать лучше в своей любви. Ты справишься.
Спасибо тебе за любовь, любимый, - посмертная любовь она особая, иногда меня греет, когда я чувствую, что она доходит до меня. Но это значит, что тебе плохо, но я хочу, чтобы это поменялось – думай обо мне, пожалуйста, когда тебе хорошо, так теплее!»
Мне кажется, что это письмо прекрасно само по себе, его можно читать и представлять историю любви двух молодых людей, которая оборвалась на полуслове, и фантазировать, как они нашли друг друга после 15 лет разлуки и смогли договорить то, что не было сказано когда-то... Но если посмотреть на него как на терапевтическую практику, оно становится инструментом анализа состояний клиента в процессе горевания.
В письме погибшая девушка стала внутренним голосом клиента, который смог показать ему, почему прерванная история так повлияла на его жизнь. В тексте видно, что та потеря стала одной из многих других потерь в его жизни, но именно на нее он возложил все свои несбывшиеся мечты об идеальном Другом, с которым он надеялся построить совершенные отношения. Этим мечтам не суждено было осуществиться. Незавершенность и трагичность той истории любви сделали ее в глазах молодого человека особенной. В нее можно было поместить все свои проективные фантазии: каким бы был он рядом с ней, какой бы была она, как бы замечательно они жили вместе. Когда такие представления, не проверенные реальностью, не осознаются, они влияют на жизнь, уводя от действительности, потому что сравнение всегда будет в пользу фантазий.
Психодраматическая встреча с погибшей девушкой помогла клиенту увидеть, как он поступал и поступает в близких отношениях, как на самом деле не позволяет себе сближаться, поскольку помнит, как может быть больно при утрате этих отношений. Запустившийся процесс рефлексии дал клиенту наконец осознать бессознательные мотивы его ухода от действительности. Вместе с тем фигура девушки помогла с теплом и любовью разделить прошлое и настоящее, указала клиенту на свою непомерную значимость и обратила его внимание на то, что готова уступить свое место другим.
Та девушка стала образом, на помощь и поддержку которого он может рассчитывать, который знает его лучше его самого и вдохновляет. С ним он может поддерживать внутреннюю связь, становящуюся опорой для дальнейшей жизни. Но возникновение нового качества возможно лишь после деконструкции образа прошлого, влияющего на настоящее. А процесс деконструкции шел во время наших сессий и потом – когда клиент писал то письмо. Сначала необходимо разрушить представления о прошлых отношениях, пересмотреть их, и только после этого может быть создана новая связь – утешающая, поддерживающая, вдохновляющая.
Товары
Все
1
Психологическая литература
1